В этом году исполняется 100 лет со дня рождения архимандрита Иоанна Крестьянкина (1910–2006), великого и почитаемого старца, изменившего жизнь многих и многих людей.

Век человека короток, говорит народная мудрость. И, как правило, это, действительно, так. Но хорошо известен закон: из всех правил бывают исключения. Именно таким исключительным и стал век архимандрита Иоанна (Крестьянкина).

Отец Иоанн завершил земной путь 5 февраля 2006 года, не дожив четыре года до 100-летнего юбилея. Но век его не закончился, потому что его век – это вечность. Вечность любви Божией, которую батюшка так ярко явил в своей земной жизни, которую являет и сейчас, отойдя в мир иной.

В одной из проповедей отец Иоанн говорит: «Божии люди – светильники в мире – идут сквозь сень и тень смертную за Богом, неся собой свет истины во мраке поглощенного беззаконием мира. И правда их пророчеств, исполнившаяся в мире, укрепляет веру одних людей и рождает веру в других. А правда их жизни и смерти, вещающая небесные истины, доставляет силу и обильное утешение тем, кто впредь пойдет за Богом». И эти слова, как нельзя более, относятся к самому отцу Иоанну.

Батюшка всю жизнь был светильником веры и любви «во мраке поглощенного беззаконием мира». Воспитанный в глубоко религиозной среде, с младенчества впитавший в себя благодатную просвещенность Православия, он вынужден был жить в век безбожия, когда уничтожалась Церковь Христова и последние искры веры угасали в сердцах людей.

В 1950 году отец Иоанн был арестован за ревностную проповедь и получил срок – 7 лет исправительно-трудовых лагерей. Один из тех, кто знал отца Иоанна в заключении, вспоминает: «Он шел своей легкой стремительной походкой – не шел, а летел – по деревянным мосткам в наш барак, в своей аккуратной черной куртке, застегнутой на все пуговицы. У него были длинные черные волосы – заключенных стригли наголо, но администрация разрешила ему их оставить, – была борода, и в волосах кое-где блестела начинающаяся седина. Его бледное тонкое лицо было устремлено куда-то вперед и вверх. Особенно поразили меня его сверкающие глаза – глаза пророка… Но когда он говорил с вами, его глаза, все его лицо излучали любовь и доброту. И в том, что он говорил, были внимание и участие, могло прозвучать и отеческое наставление, скрашенное мягким юмором. Он любил шутку, и в его манерах было что-то от старого русского интеллигента». Этот словесный портрет очень точно живописует архимандрита Иоанна (Крестьянкина) – многими любимого и почитаемого старца Псково-Печерского монастыря. Но ведь в годы, когда создавался этот портрет, отец Иоанн был молодым священником, ему только что минуло 40 лет! И это еще раз подчеркивает удивительное постоянство отца Иоанна в следовании Христу и Его заповедям в любых обстоятельствах жизни: в заключении, в гонениях с прихода на приход в течение 11 лет, в монастыре на кресте монашеского и духовнического подвигов, которые совмещать особенно трудно. Батюшка был постоянен на избранном пути и неизменно верен: он верил Богу, верил Его спасительному промыслу, все принимал от руки Божией и любил ближнего до самоотвержения.

Век отца Иоанна вместил в себя три эпохи. Завершавшуюся эпоху патриархальной православной России, налетевшую вихрем разрушительную эпоху богоборчества и эпоху начинающегося возрождения России, возвращения ее к вере.

В эту последнюю эпоху с особой болью звучали слова старца: «Будем же особенно внимательны, дорогие мои, созидая и восстанавливая теперь в большом количестве рукотворенные храмы, не забудем главного новозаветного храма Божия – своего сердца, призванного служить Богу в духе и истине. Не забудем, что мы возвращаемся из плена у иноплеменников и единоплеменников, воюющих на нас и веру нашу православную, больные, увечные, истощенные духовно. Что мы долго, очень долго, были без Бога и сейчас только-только стоим на пороге храма, который освятит нас, но при одном условии: если мы этого захотим сами».

Отец Иоанн был прост в любви к Богу и людям, и потому ему особенно трудно было жить в наше время всепоглощающего лукавства. Невозможно забыть того, с какой непомерной скорбью батюшка покачивал головой, и почти зримо его сердце обливалось кровью о нас, его современниках. Эта безмерная боль звучала и в его словах: «Да, дорогие наши, разговоров много, но совмещение человеческого с Божеским ныне просто чудовищное. В немыслимой внутренней гармонии сочетается теперь словесное благочестие и хождение в церковь с цинизмом извращенности. Ужасающее пустословие, клевета, лукавство, ложь, фальшивость, себялюбие и беззаконие сожительства уживаются в совести многих с воздыханиями, плачем и принятием святых таин. И мнит человек, что он с Богом. Но нет, зря мнит. Это не есть христианство, это циничное истребление его. И оно уже вломилось в саму Церковь, когда многие, называя себя христианами, приспосабливают высокие Божии истины к своим потребностям, обволакивая истины грязью своего земного понимания и чувствования. Это не возрождение духа христианского в нашем мире – это его истребление. И какой ответ дадут кощунники, что смешали истину с ложью, дела диавольские делая и ими попирая святыни Божии, к коим дерзают прикасаться?! А секира смерти лежит уже при древе жизни. И Бог ждет покаяния! Бог еще ждет!»

Так пытался старец достучаться до душ, далеко ушедших не только от «подобия Божия», но и от подобия человеческого. От того человеческого достоинства – достоинства образа и подобия Божия, которое сияло в отце Иоанне. Все свои силы, всю свою любовь отдавал батюшка каждому человеку, чтобы вернуть его Богу и вернуть ему хоть частицу Божией любви. Это служение отца Иоанна было явлено всем людям, которые хоть раз имели счастье общаться с ним.

Батюшка верил в Бога, верил он и в человека. Несмотря на то, что ему приходилось иметь дело с духовными калеками, зачастую не могущими вместить в душу ни одного его слова, ни малой толики любви. Терпеливо, в великом смирении, с болью и состраданием трудился отец Иоанн над душами людей, трудился и тогда, когда невозможно было не потерять всякую надежду. Но невозможное человеку – возможно Богу, Который и укреплял батюшку на этом мученическом пути. «Мы часто слышим выражение: ”Человек есть образ Божий”, – говорил отец Иоанн. – Но чтобы, действительно, отражать в себе образ Божий, человек должен в какой-то степени уподобиться Богу, стать похожим на Него, подобным Ему. Иисус Христос в святом Евангелии оставил нам Свой образ не для того, чтобы мы только удивлялись или восхищались Им как необыкновенно высоким, совершенным, непостижимым, но именно для того, чтобы мы стремились, пытались подражать Ему. Из опыта жизни всех людей, желающих блюсти себя по заповедям Божиим, мы знаем, сколько нужно усиленной борьбы с самим собой, сколько требуется самоотвержения, чтобы при помощи Божией быть нам верными голосу Божию. Труден этот путь. Он требует большого напряжения воли и особой любви к Богу. Труден этот путь, но возможен!» И батюшка доказал это всей своей жизнью.

Удивительным было служение отцом Иоанном Божественной литургии. Он разговаривал с живым Богом. В живом присутствии Бога батюшка длительное время читал записки, поминал – поминал живых и ушедших, всех, кого за долгую жизнь вместило его любящее сердце. Отец Иоанн поминал, а вокруг слышался ропот: затягивает богослужение. Отец Иоанн проповедовал, и каждое слово его звенело живым чувством сердца, а вокруг опять ропот: затягивает богослужение.

Это непонимание «поглощенного беззаконием мира» преследовало батюшку всю жизнь. Было непонимание, была и любовь до обожания-обожения, которая зачастую оказывалась для старца мучительнее нелюбви. А он любил в Боге, любил всех, независимо от возраста, звания, положения, невзирая на падения, не помня зла и обид. Любил и верил, и просил каждого: «Поверь в Бога – Творца твоего. Открой перед Ним твое сердце, быть может, исстрадавшееся, изболевшее за годы богоотступничества. И ты почувствуешь, как обильно потечет в него поток благодати Божией. Почувствуешь, как радует, утешает и подкрепляет Господь верующее в Него сердце. Но знайте: Богу нужна не мертвая вера, а та, которая живет во всем внутреннем существе человека. Когда все наши мысли направлены к Господу. Когда сердце наше жаждет жить с Богом, не разлучаясь с Ним. Когда воля наша хочет исполнять заповеди Божии, идти за Господом до конца дней своих. Такая живая вера вдохновляет, является движущей силой на всем нашем жизненном пути, спасает нас, составляет счастье нашей жизни».

Такой живой верой была проникнута вся жизнь отца Иоанна, такую живую веру старался он вдохнуть и в исстрадавшиеся окаменевшие души людей нашего времени: «Дорогие мои, а Бог-то ведь смотрит и на нас, и живой Бог ждет и нашего живого обращения к Нему. Но дар Божий – чудесная свобода человеческая – всегда ставит нас перед выбором: через все события, все горести и радости идти или не идти к Божией правде и любви, которой нет конца. Господь всегда с нами, но мы-то не всегда идем к Богу. Вот почему всегда остается для нас реальная опасность: быв у кладезя жизни – остаться мертвыми, и у живой воды – жаждущими, и у благодати – без благодати. И нет, дорогие мои, для богопочтения и жизни в Боге ни особого времени, ни особых обстоятельств, но всегда и во всем подлинная жизнь в Боге состоит в том, чтобы наша забота о спасении озаряла светом правды каждый миг жизни».

В этом году отцу Иоанну исполняется 100 лет. Не «исполнилось бы», а именно исполняется. Потому что он жив. Он ушел от нас к Богу, но молится за нас и любит нас по-прежнему. И «правда его жизни и смерти, вещающая небесные истины», на все последующие века еще и еще раз подтверждает, что «Господь и вчера, и днесь, и навеки Тот же. У ног Его никому не тесно от первого века Его пришествия на землю до последнего. И равные награды ждут работавших Ему в первый час и в последний». «Припадем же, возлюбленные мои, чадца Божии, – просит каждого из нас отец Иоанн, – и мы с вами ко Господу, припадем с любовию и мольбою, с верой и надеждой. И не посрамит Господь любви нашей, веру укрепит, надежду оправдает. Не забывайте, дорогие мои, что теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».

Статья опубликована в православном журнале для родителей «Виноград». 2010. № 2 (34). Март-апрель.